Наблюдениями делится Ольга Гуманова. Солнечный Крит, завтрак «шведский стол» в отеле. Маленький мальчик
лет четырех наливает себе в стакан до краев из кувшина порошковый
оранжевый напиток и осторожно, ступая мелкими шажками, чтобы
не расплескать, несет его к покрытому белой скатертью столику,
за которым его уже ждет бабушка с тарелками бутербродов.
— Вася! Вот балда! Ты зачем столько налил, разольешь ведь сейчас!
Тетя придет и будет ругаться, — выдает бабушка гневную тираду. А затем,
повернувшись к своим подругам по отдыху, произносит мораль. — Вот,
смотрите, до чего доводит жадность.
Вася понуро опускает плечи и бредет к столику, провожаемый
осуждающими взглядами бабушкиных приятельниц. Пятиминутка стыда
и презрения.
Я задумываюсь: а что, собственно, произойдет страшного, если мальчик
Вася сейчас расплещет порошковый напиток? Да ничего — придет уборщица
с тряпкой, и лужи как не бывало. И даже слова не скажет, разве что
улыбнется — греки любят маленьких детей и легко прощают им мелкие
проступки. А если даже Вася и разобьет стакан, то красная цена этой
посуде в супермаркете 50 евроцентов — хозяева отеля даже внимания
не обратят.
Пожалуй, единственное, что должно было бабушку напугать — это
качество самого порошкового оранжевого напитка: такое вообще нельзя пить
никому, а уж маленьким детям — и подавно. Но откуда же мальчику такого
возраста знать, что на шведском столе в отеле могут подавать вредные
продукты? Все, что оранжевого цвета и пахнет апельсином — по его
понятиям сок.
Аллея из цветущих олеандров, ведущая на пляж — там же, на Крите.
Маленькая девочка, залюбовавшись на южные растения, споткнулась
о камень, упала, больно ушибла коленку и залилась ревом. К ней порывисто
метнулся молодой папа — нет, отнюдь не для того, чтобы взять на руки,
вытереть слезы и утешить.
— Ты чего орешь? Знаешь, тем, кто ревет, надо еще наподдать в том же объеме, чтобы было неповадно.
Опять же, происходит эта сцена на глазах у толпы зрителей, а бедная девочка от стыда готова провалиться сквозь землю.
Наверное, и в первом, и во втором случае родители считают, что очень
многое делают для своих детей — дают, жертвуют, от себя отрывают. Вот,
на Крит вывезли, чтобы море, солнце и поправить здоровье — у нас-то
в твои годы такого не было. Возможно, они считают, что воспитывают
в детях какие-то полезные для жизни навыки, которые в будущем им очень
пригодятся. Во всяком случае, действуют из лучших побуждений и отнюдь
не зла своим чадам желают.
Только потом не нужно будет удивляться, если Вася привыкнет считать
себя неудачником. Потому что инициатива наказуема: взялся сам о себе
позаботиться — получи в ответ словесную оплеуху. Лет через двадцать
постаревшая бабушка будет ругать Васю уже за другое: что мало
зарабатывает, не делает карьеру, не стремится к большему. А Вася будет
в ответ лишь вздыхать: да куда уж мне, кто меня на хорошую работу
возьмет, никудышного?
Девочкин папа, не смею сомневаться, тоже желает ей счастливой женской
судьбы. И совсем не ожидает, что через пару десятков лет его любимую
дочь будет неудержимо тянуть к мужчинам, которые ее не ценят
и не уважают. Она будет мечтать о предложении руки и сердца от того, для
кого она лишь самый последний вариант — скоротать ночь, если больше
совсем некуда пойти. Или на долгие годы застрянет у женатого мужчины
в любовницах. Или, хорошо выучившись терпеть, станет терпеть — пьянство
мужа, измены, домашнее насилие.
Девочке повезет, если ей не станут говорить: «Терпи, а то как же
ты потом рожать будешь?» В таком случае у нее имеются неплохие шансы
в будущем стать матерью. Если же «тебе еще рожать» станет родительской
поговоркой, то велики шансы заработать себе бесплодие или построить
такую личную жизнь, в которой для детей не останется места.
Пожалуй, наименее страшная из отдыхающих мам — с двумя дочками
у бассейна. Она принимает позу тренера и командует: «На старт! Внимание!
Марш!» Она непрестанно сравнивает дочек — кто ловчее, кто быстрее, кто
чемпион. Интересно, когда дочки вырастут, то это младшая первой отобьет
у старшей парня или наоборот?
Мама с тремя малышами — в море. В этот день — сильные волны, и они
вчетвером плещутся на мелководье, держась за надувного дельфина. Просто
удивительно — она никого ни за что не стыдит, не одергивает
и не критикует. Может быть, потому, что трое — это слишком много, чтобы
держать каждого под жестким контролем, на это сил не хватит. А, может
быть, потому, что она сама радуется морю, солнцу и веселой игре как
ребенок. Просто прыгает в теплой воде, смеется и заражает своих детей
жаждой жизни.
|